Скачать книги категории «Культурология»

Автор монографии пытается разобраться в вопросах творчества, искусства и эстетики и предлагает своё видение данной проблематики. Опираясь на изыскания учёных и философов, выкладки физиологов и психологов, а также собственный опыт, он выстраивает некую модель личности. Что такое творчество, вдохновение, эстетика, гармония? Что такое счастье? Как отличить красивое и совершенное от некрасивого и безвкусного, понять, хороший это или дурной вкус? Как разбираться в искусстве и что есть содержание искусства? … Что такое стиль, мода? Что такое культура? Высокое и низкое в искусстве и в жизни…

«Я не буду утверждать, что роман является как никогда актуальным, но, черт побери, он гораздо более актуальный, чем нам могло бы хотеться».

Дориан Лински, журналист, писатель

Из этой книги вы узнаете, как был создан самый знаменитый и во многом пророческий роман Джорджа Оруэлла «1984». Автор тщательно анализирует не только историю рождения этой знаковой антиутопии, рассказывая нам о самом Оруэлле, его жизни и контексте времени, когда был написан роман. Но и также объясняет, что было после выхода книги, как менялось к ней отношение и как она в итоге заняла важное место в массовой культуре. Лински рассуждает, как вышло так, что цифры 1984 знакомы и подсознательно понятны даже тем, кто не читал этого произведения.

К истории Оруэлла обращались и продолжают обращаться до сих пор. Его книги продаются огромными тиражами по всему миру. Оруэлл придумал и дал жизнь фразам «Большой Брат» и «холодная война», без которых мы уже не представляем XX век. И между тем «1984» – это не книга об отчаянии, а книга о надежде, что все кошмары, описанные в ней, никогда не сбудутся.

Автор этой захватывающей литературной истории Дориан Лински – британский журналист и писатель, постоянный колумнист The Guardian.

Ольга Сладкова и не подозревала несколько лет назад, что окажется своей в Италии. Сегодня ее жизнь в коммуне Сан-Буоно в регионе Абруццо похожа на мечту: великолепный климат, свежие продукты и восхитительное вино, маленькие домики с красной черепицей, узкие старинные улочки и приветливые соседи… Однако на самом деле жизнь в итальянской коммуне – это не безмятежная идиллия, а настоящий комедийный сериал! То местные друзья устраивают такой обед, что из-за стола встать невозможно, то кота усыновляет итальянская семья по соседству, то невозможно уехать в отпуск, не перецеловав прежде весь город и не выпив пару литров кофе… Уморительные приключения Ольги и ее друзей повергнут вас в настоящий культурный шок – и расскажут все, что нужно знать об Италии и итальянцах!

Сегодня абсолютное большинство населения России живет в городах. В связи с этим оседлое сельское население (не путать с дачниками) воспринимается как экзотика; вследствие своей малоизученности оно окружается всевозможными мифами, как уничижительными, так и восторженными.

Эта книга посвящена танатопатии – завороженности нашего общества смертью. Тридцать лет назад Хэллоуин не соперничал с Рождеством, «черный туризм» не был стремительно развивающейся индустрией, «шикарный труп» не диктовал стиль дешевой моды, «зеленые похороны» казались эксцентричным выбором одиночек, а вампиры, зомби, каннибалы и серийные убийцы не являлись любимыми героями публики от мала до велика. Став забавой, зрелище виртуальной насильственной смерти меняет наши представления о человеке, его месте среди других живых существ и о ценности человеческой жизни, равно как и о том, можно ли употреблять человека в пищу. В книге предлагается новый подход, впервые рассматривающий революцию в обрядах и практиках, связанных со смертью, и эволюцию изображения насилия в романах и кино как единый культурный процесс. Длительная история критики гуманизма и антропоцентризма французской теорией, движением борьбы за права животных, трансгуманизмом и постгуманизмом позволяет проследить этапы превращения антигуманизма в ходовой товар индустрии развлечений.

Цивилизация – это живая реальность. Различные цивилизации существуют и развиваются уже не первую тысячу лет. Они имеют сложную, динамичную (и поэтому неподдающуюся однозначным определениям) природу. У каждой цивилизации есть свои силовые поля, которые либо притягивают в их ареалы конкретные этнические и другие сообщества, либо отталкивают их. Это своего рода «картина маслом», позволяющая реальнее и точнее представить этногеополитическую карту мира.

Кому гадит англичанка, давно ли начал загнивать Запад и кто сказал, что все мы вышли из гоголевской «Шинели»? Увлекательная история этих и многих других расхожих идей и словесных формул, которые веками живут в русской культуре, в книге Александра Долинина превращается в глубокое исследование устройства культурной памяти и сложной механики культурных изменений.

В книгу вошли краткие обзорные статьи с отрывками из литературных, исторических, философских памятников эпохи Возрождения. Статьи включают в себя информацию о жизни и творчестве наиболее прославленных авторов этого периода. Иллюстрации автора создают образное впечатление от прочитанного материала.

Вносит ли ваша работа значимый вклад в развитие мира? Весной 2013 года Дэвид Гребер задал этот вопрос в провокационном эссе под названием «О феномене бредовых работ». Оно стало вирусным. Спустя семь лет, люди по всему миру все еще обсуждают ответ на этот вопрос.

В своей книге Гребер исследует одну из самых досадных и глубоких проблем общества, обвиняя среди прочих злодеев особый вид финансового капитализма, который предает идеалы, разделяемые мыслителями от Кейнса до Линкольна. Бредовые работы дают частным лицам, корпорациям и обществам разрешение на изменение ценностей, ставя креативную работу в центр нашей культуры. Эта книга для всех, кто хочет превратить свою профессию в призвание.

Автор предлагаемой книги анализирует религиозно-мифологические представления ацтеков. Этот анализ позволяет понять, почему культура древних ацтеков названа одним из современных исследователей «мечтой и кошмаром». Ведь, с одной стороны, ацтеки строили грандиозные и величественные храмы, опирались в хронологических и астрологических расчетах на поразивший европейцев своей точностью календарь, но с другой – использовали отвратительную практику кровавых человеческих жертвоприношений.

Вниманию читателей предлагается уникальный сборник свидетельств, мемуаров и научных работ, отображающих широчайший пласт явлений и нравов, присущих российскому казачеству.

В состав данного сборника вошли множественные свидетельства и документы, позволяющие составить всестороннее и многогранное представление о российском казачестве, его нравах, представлениях и истории.

Антон Долин – кинокритик, главный редактор журнала “Искусство кино”, радиоведущий, кинообозреватель в телепередаче “Вечерний Ургант”, автор книг “Ларе фон Триер. Контрольные работы”, “Джим Джармуш. Стихи и музыка”, “Оттенки русского. Очерки отечественного кино”.

Современный кинематограф будто зачарован советским миром. В новой книге Антона Долина собраны размышления о фильмах, снятых в XXI веке, но так или иначе говорящих о минувшей эпохе. Автор не отвечает на вопросы, но задает свои: почему режиссеров до сих пор волнуют темы войны, оттепели, застоя, диссидентства, сталинских репрессий, космических завоеваний, спортивных побед времен СССР и тайных преступлений власти перед народом? Что это – “миражи советского”, обаяние имперской эстетики? Желание разобраться в истории или попытка разорвать связь с недавним прошлым?

Восточная цивилизация для европейцев – полна загадок, но как только знакомишься с ней, притягательное очарование иной организации и восприятия жизни, не отпускает. Как и почему Восточный мир стал таким, где сокрыты истоки искусства созерцания времени, почему восточная мудрость оказала столь большое влияние на мировую философию? Так ли важно, жить в единстве с окружающим миром, в унисоне с природой, подчиняя социокультурную организацию общества естественным циклам? Традиционная китайская эстетика утверждает: «человек и природа – одно целое». Саби для японцев ассоциируется с «красотой простоты, не бросающейся в глаза, подернутой налетом старины». Если хотите разобраться в этом, прочтите эту книгу.

Переворот, произошедший в общественном сознании после Первой мировой войны, открывает новую культурную эру и одновременно завершает европейскую «прекрасную эпоху». Это время отмечено затуханием веры в прогресс, переориентацией внимания с познаваемости вещей на их существование и кризисом историзма как главного объяснительного принципа XIX века. Все перечисленные тенденции вместе с бурным развитием науки и новых визуальных медиумов – фотографии, кино, иллюстрированных газет и рекламы – и порождают условия для возникновения концепта «визуальной культуры». Перенос внимания с временно́й непрерывности конкретных «историй» на «пространственное», прерывное соотношение различных визуальных практик и их артефактов привел, с одной стороны, к ослаблению идеи автономии искусства, а с другой, к расцвету междисциплинарных методов его изучения. Центральной проблемой при такой смене акцента стала проблема визуальной топологии. Вместе с ней на авансцену выходят исследования разного рода «мест», «локусов», «дистанций», «перспектив», пространственных (оптических) иллюзий в произведениях искусства и других визуальных артефактах, а также интерес к местам пребывания и разнообразию видов материального воплощения визуальных образов. Новые исследовательские тренды, которые дают о себе знать уже в середине – конце 1920-х годов, порождают и новую ретро-перспективу – иными словами, формируют другое ви́дение собственной генеалогии. Это приводит к созданию оригинальной концепции рождения модерна (modernité) как исходной точки возникновения современной, т. е. характерной для послевоенной Европы, визуальной культуры. В настоящее издание вошли тексты Вальтера Беньямина, Зигфрида Кракауэра, Роберто Калассо, Розалинд Краусс и Джона Бёрджера, которые помогают раскрыть контекст формирования визуальной культуры XIX–XX веков.

Институт литературы в России начал складываться в царствование Елизаветы Петровны (1741–1761). Его становление было тесно связано с практиками придворного патронажа—расцвет словесности считался важным признаком процветающего монархического государства. Развивая работы литературоведов, изучавших связи русской словесности XVIII века и государственности, К. Осповат ставит теоретический вопрос о взаимодействии между поэтикой и политикой, между литературной формой, писательской деятельностью и абсолютистской моделью общества. Как авторитетные представления о поэзии, принятые в Европе, повлияли на сочинения русских авторов елизаветинского времени—Кантемира, Ломоносова, Сумарокова, Тредиаковского и других? Какие коммуникативные схемы стояли за их сочинениями и какое место в модели социума было отведено литературному акту? В каких формах словесность предъявляла и обосновывала свои претензии на общественное признание? В чем лирический модус был смежен с конструкциями монархической власти и политической субъектности подданного? Кирилл Осповат—филолог, доцент Университета Висконсина в Мэдисоне.

Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу». Ценной чертой исследования является сравнение быта Петербурга с другими европейскими столицами, что позволяет автору показать, в чем было своеобразие российской столицы, а в чем она следовала общей моде. Автор делает вывод, что внешний облик Петербурга, его институты, его общественная и культурная жизнь – все имело отношение к другим тогдашним дворам и городам Европы, но при этом обладало отчетливым русским колоритом. Пол Кинан преподает всемирную историю в Лондонской школе экономики (Великобритания).

Хотите ориентироваться: в человеке, в обществе, в идеологии, в культурах социума, в конкретике по государству? Представлено нормальное общество в модусе когнитивно-интеллектуального поля, в тезаурусе верхнего интеллектуального уровня, имеющегося у социума, понимания, от требования класса – императорский стандарт. Императорский стандарт высший, ниже только уровень мысли академика, тезаурус академика – это «язык» академика. А также раскрыть разницу условий умственной деятельности человека в социуме позитивной культуры и человека без нормальной Культуры. Раскрыто наглядно и в доказательной формулировке.

Книга, которую вы держите в руках, посвящена истории общественной и культурной жизни в ХХ веке. Этот век богат грандиозными историческими событиями, отразившимися как в сознании русских людей, так и на произведениях русской культуры. Россия была включена в состав государства совершенно нового типа, с небывалыми общественными отношениями внутри него. Тем не менее Россия осталась верна той культурной гуманистической традиции, которая была заложена предшествующими поколениями. Автор прослеживает историю русского общества и русской культуры на протяжении всего века, выделяя различные исторические периоды, каждый из которых отличается неповторимым своеобразием. Книга останавливается на высших достижениях русской культуры ХХ века, память о которых должна сохраняться наряду с памятью о достижениях предшествующих веков. Такие достижения мы находим и в литературе, и в изобразительном и музыкальном искусстве. Особую роль в мировой культуре сыграли русский театр и русское киноискусство. В этих получивших мировое признание произведениях отразился и героизм русского народа, победившего в великой войне, и его стремление к идеалу, и скорбь о многочисленных жертвах. В завершении книги автор, подводя итоги истекшего века, напоминает людям о необходимости сохранять в памяти свою историю и быть верными заветам своих предков.

Reduce, reuse, recycle. Сократить потребление, использовать повторно, перерабатывать. «Делать больше с меньшими затратами, чтобы свести к минимуму ущерб», – призывают экологи. Но, как утверждает эта книга, такой подход увековечивает модель производства с односторонним движением – «от колыбели до могилы». Эта модель датируется промышленной революцией и моментально превращает в отходы целых девяносто процентов материалов, созданных для изготовления товаров длительного пользования.

Почему бы не оспорить представление о том, что человеческая индустрия должна неизбежно наносить ущерб природе? Почему бы не взять за образец саму природу? Дерево производит тысячи цветов, чтобы создать еще одно дерево. Мы не считаем такое изобилие расточительным, наоборот, мы расцениваем это явление как безопасное, красивое и высокоэффективное. «Отходы – это пища», – первый принцип, изложенный в книге. Продукты могут быть приспособлены к тому, чтобы по истечении срока службы они обеспечивали питание для чего-то нового – как «биологические питательные вещества», которые безопасно возвращаются в окружающую среду, либо как «технические питательные вещества», которые остаются в замкнутом контуре технологических циклов.

Разрабатывая свои принципы (пере)проектирования всего – от ковровых покрытий до корпоративных кампусов, – Уильям МакДонах и Михаэль Браунгарт приводят жизнеспособные аргументы в пользу перемен.

Современный мир – это мир сериалов, кино, видеоигр, поскольку именно они стали заполнять досуг человечества. Обычный человек все больше времени проводит в виртуальном мире, теряя связь с миром реальным: погружается в инореальность, где действуют супермены или зомби, которые кажутся ему более реальными, чем все вокруг. Что же привлекает его в этот мир? Мы «транспортируемся» в виртуальный мир и живем в нем глазами и чувствами героя. Выходя из него, несем с собой в мир реальный полученное там. Фиктивное становится реальным, обретая новую плоть.

Культура повседневности, проблематика которой стала неотъемлемой частью гуманитарного образования, сегодня вошла в широкий образовательный контекст. Ее изучают в музеях, школах и вузах. Ценность предлагаемого универсального пособия состоит в том, что оно написано на основе междисциплинарного подхода, включает знания по истории, истории культуры, методике преподавания истории и музейной педагогике. Оно ориентировано на студентов, учителей и музейных педагогов, имеющих практику работы с детьми. Структура пособия научно обоснованна и включает в себя учебный, методический и дополнительный блоки. Книга содержит обширный фактический материал по истории российской повседневности и раскрывает различные стороны повседневной жизни общества. Пособие состоит из пяти частей. Первая часть повествует о традиционной русской культуре и повседневности допетровского времени, которые целиком зависели от годового жизненного цикла и были подчинены традициям. Во второй части показаны переворот в повседневной культуре петровского времени и особенности культуры барокко и рококо периода правления Елизаветы Петровны. Третья часть посвящена повседневности классицизма и ампира. Европеизация русской повседневности осуществлялась комплексно, сразу во всех сферах: нравы и ассамблеи, усадьба и духовная культура, театр и литература, образование и семья. В четвертой части книги показано вторжение капитализма и урбанизации в повседневную и духовную жизнь людей в период эклектики. В последней, пятой, части показана авторская версия феномена модерна как нового этапа развития культуры серебряного века.

Безусловный интерес представляет список рекомендуемой для изучения литературы. Методика прописана в дидактических разработках тем, вопросах и заданиях обучающимся. Применение их в совокупности позволит обыграть темы по истории повседневной культуры, что даст возможность студентам, учителям и музейным педагогам внедрять их в своей работе с детьми.

Нижний Новгород – столица утонувшей Атлантиды? «Тамбов – родина слонов!» – тут же вспомнит скептический читатель. Но не торопитесь судить непрочитанную книгу. Доктор физико-математических наук, член Союза писателей России профессор Анатолий Абрашкин в своем исследовании «Русская Атлантида» на основании данных геологической науки, археологических находок и данных античных писателей убедительно доказывает, что именно Среднерусская равнина и была тем место, где зародилась индоевропейская цивилизация и существовало то государство, которое древние авторы назвали Атлантидой.

Японская культура проникла в нашу современность достаточно глубоко, чтобы мы уже не воспринимали доставку суши на ужин как что-то экзотичное. Но вы знали, что японцы изначально не ели суши как основное блюдо, только в качестве закуски? Мы привычно называем Японию Страной восходящего солнца – но в результате чего у неё появилось такое название? И какой путь в целом прошла империя за свою более чем тысячелетнюю историю? Американка Нэнси Сталкер, профессор на историческом факультете Гавайского университета в Маноа, написала не одну книгу о Японии. Но, пожалуй, сейчас перед вами максимально подробный и при этом лаконичный, прекрасно структурированный рассказ обо всех этапах японской истории и стадиях развития культуры в хронологическом порядке. Эта книга достаточно академична, чтобы опираться на нее в специализации по востоковедению, и настолько внятно и живо написана, что будет интересна любому читателю, которого по тем или иным причинам привлекает Страна восходящего солнца.

Литература – это путешествие в художественное пространство Автора. Но как услышать в этом пространстве реальное время, в котором он жил и работал? В книге очерков Глеб Шульпяков осмысляет страх эпохи, который сформировал абсурд Хармса. Смотрит на Москву накануне наполеоновского вторжения глазами поэта Батюшкова. Разбирается, почему прошло 200 лет, а «Франкенштейна» Мэри Шелли по-прежнему экранизируют. Размышляет, за что природой Зла поэт Уистен Оден считал праздность, и почему Стравинский выбрал именно этого поэта для сочинения либретто к своей опере. Мы побродим по коридорам в немецком сумасшедшем доме, где лечили русского классика. Узнаем, чья коллекция легла в основу Российской Национальной библиотеки. Вспомним нерв свободы в эпоху девяностых, когда запрещенные книги Бердяева, Оруэлла, Бродского, Набокова и Домбровского возвращались к читателю. Познакомимся с поколением русских, иммигрировавших в Германию в новое время. Почти все русские поэты начиная с Ломоносова были переводчиками западной европейской классики. Русская словесность развивалась под ее пристальным взглядом, но и европейская как бы видит себя в зеркале русской. Это и есть тот диалог, без которого никакая литература невозможна.