Скачать книги автора «Василий Григорьевич Авсеенко»

«В образовании гражданских обществ, как и во всяком историческом процессе, неизбежен известный осадок, в котором скопляются единицы, выделяющиеся из общих форм жизни, так точно как в химическом процессе оседают на стенках сосуда частицы, неспособные к химическому соединению. Объем и злокачественность такого осадка обыкновенно увеличиваются в периоды общего брожения, когда предложенные к решению задачи колеблют общественную массу и нарушают спокойное равновесие, в котором она пребывала многие годы. В такие эпохи, под видимыми, исторически образовавшимися общественными слоями, накопляется особый подпольный слой, обыкновенно враждебно расположенный к устроившемуся над ним общественному организму, и во всяком случае совершенно чуждый историческим формам жизни, подле которой он накопился во мраке, представляя собою патологический нарост на живом теле…»

«Въ большомъ кабинетѣ, на длинномъ и широкомъ диванѣ, покоился всѣмъ своимъ довольно пространнымъ тѣломъ Родіонъ Андреевичъ Гончуковъ, мужчина лѣтъ сорока, съ необыкновенно свѣжимъ, розовымъ цвѣтомъ лица, выдавшимися впередъ носомъ и верхнею челюстью, задумчивыми голубовато-сѣрыми глазами, и густыми каштановыми волосами…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Васса Андреевна Ужова встала очень поздно и имѣла не только сердитый, но даже злющій видъ. Умывшись, противъ обыкновенія, совсѣмъ наскоро, она скрутила свою все еще богатую косу въ толстый жгутъ, зашпилила ее высоко на головѣ, накинула на плечи нарядный, но не очень свѣжій халатикъ, и вышла въ столовую, гдѣ горничная Глаша поставила передъ ней кофейникъ, корзинку съ хлѣбомъ и большую чашку. Всѣ эти принадлежности Васса Андреевна оглянула съ враждебной гримасой, поболтала ложечкой въ сливочникѣ, потомъ лизнула эту ложечку языкомъ, и отбросила ее черезъ весь столъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Иванъ Александровичъ Воловановъ проснулся, какъ всегда, въ половинѣ десятаго. Онъ потянулся, зѣвнулъ, провелъ пальцемъ по рѣсницамъ, и ткнулъ въ пуговку электрическаго звонка.

Явился лакей, съ длиннымъ люстриновымъ фартукомъ на заграничный манеръ, и сперва положилъ на столикъ подлѣ кровати утреннюю почту, потомъ отогнулъ занавѣси и поднялъ шторы. Мутный осенній свѣтъ лѣниво, словно нехотя, вобрался въ комнату и поползъ по стѣнамъ, но никакъ не могъ добраться до угловъ, и оставилъ половину предметовъ въ потемкахъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Тайный совѣтникъ Мошковъ сидѣлъ въ своемъ великолѣпномъ кабинетѣ, въ самомъ радостномъ расположеніи духа. Онъ только что вернулся изъ канцеляріи, гдѣ ему подъ величайшимъ секретомъ шепнули, или скорѣе, мимически намекнули, что новогоднія ожиданія его не будутъ обмануты. Поэтому, смѣнивъ вицмундиръ на тужурку, онъ даже закурилъ сигару изъ такого ящика, въ который позволялъ себѣ запускать руку только въ самыя торжественныя минуты своей жизни…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Большая гостиная освѣщена такъ ярко, что даже попахиваетъ керосиномъ. Розовыя, голубыя и зеленыя восковыя свѣчи, догорая на елкѣ, отдаютъ легкимъ чадомъ. Все, что висѣло на пушистыхъ нижнихъ вѣтвяхъ, уже оборвано. На верхушкѣ качаются, между крымскими яблоками и мандаринами, два барабанщика и копилка въ видѣ головы веселаго нѣмца…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«У Ильи Ильича, человѣка не только съ вѣсомъ, но и съ большими заслугами на томъ поприщѣ, которое онъ избралъ, сошелся подъ новый годъ маленькій кружокъ пріятелей. Все это были очень извѣстные, очень почтенные и очень пріятные люди, давно уже составившіе себѣ положеніе въ петербургскомъ обществѣ. По возрасту они принадлежали приблизительно одному поколѣнію, въ одно и то же время вступили въ жизнь, и вся ихъ дѣятельность протекла на глазахъ другъ у друга…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Илья Петровичъ, переодѣтый съ ногъ до головы, расчесанный и слегка вспрыснутый духами, вошелъ въ спальную жены.

Вѣра Андреевна стояла передъ зеркальною дверцей шифоньерки и пришпиливала брошь къ блѣдно-лиловому бархатному корсажу. Горничная ползала на коленяхъ по ковру, оправляла на ней складки юбки. У шифоньерки, лицомъ къ Вѣрѣ Андреевнѣ, стояла гувернантка, Ольга Ивановна, и осматривала ее съ ногъ до головы, улыбаясь тонкими губами. Но выраженіе ея глазъ, сухое и сосредоточенное, противорѣчило этой улыбкѣ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Какъ всегда постомъ, вторникъ у Енсаровыхъ былъ очень многолюденъ. И что всего лучше, было очень много мужчинъ. Этимъ перевѣсомъ мужчинъ всегда бываютъ довольны обѣ стороны; непрекрасный полъ расчитываетъ, что не будутъ заставлять занимать дамъ, и позволятъ составить партію, а дамы… дамы всегда любятъ, когда ихъ меньше, а мужчинъ больше…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Въ теченіи цѣлаго дня, къ подъѣзду большаго дома то и дѣло подъѣзжаютъ извозчики съ сѣдоками и чемоданами. Сѣдоки разные: мужчины и женщины, молодые и пожилые, но всѣ болѣе или менѣе плохо одѣтые, съ печатью провинціальности во всей внѣшности, съ выраженіемъ не то растерянности и оторопѣлости, не то какого-то радостнаго испуга на лицахъ. Попадаются особенные, рѣзко бросающіеся въ глаза костюмы: то сибирская доха, мѣхомъ наверхъ, то кавказская бурка, изъ подъ которой торчитъ конецъ Богъ вѣсть для чего подвѣшаннаго кинжала, то какое-то длинное рыжее пальто, о которомъ ни одинъ петербургскій портной не умѣлъ бы сказать, какого оно фасона, то наконецъ дамская тальма, отдѣланная такими странными бисерными и стеклярусными паучками, какихъ не найти во всей Перинной линіи. Чемоданы тоже разные: большіе, плоскіе, съ протертыми углами и наклеенными билетиками отъ всѣхъ станцій отправленія, перевязанныя веревками корзины, вышитые гарусомъ мѣшки, и наконецъ просто узелки, неумѣло обмотанные ремешками съ оторванными пряжками…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Въ первый день масляной Иванъ Никодимычъ всегда приглашаетъ всѣхъ родственниковъ на блины. Родня у него довольно большая, но родственныхъ чувствъ отъ нея онъ видитъ мало. Нынче ужъ вѣкъ такой – расшаталось это все. Родные племянники, если не позвать, цѣлый годъ на глаза не покажутся. Братецъ и сестрица чуть не въ глаза аспидомъ его называютъ, и все капиталами попрекаютъ. А какіе у него капиталы? Разумѣется, сберегъ кое-что про черный день; такъ кому-же до этого дѣло? Кабы слушались его, и у самихъ было-бы…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«У подъѣзда звенятъ бубенчики. Лѣстница остыла отъ поминутно хлопающихъ дверей. Въ передней толкотня: одѣваются, разыскиваютъ калоши, выкликаютъ другъ друга, смѣются.

У Хвалынскихъ сборный пунктъ: отсюда всѣ разсядутся по санямъ и тройкамъ, и двинутся пикникомъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Гости, съѣзжавшиеся на обычный «журъ-фиксъ» къ Перволинымъ, были чрезвычайно удивлены совершенно новымъ зрѣлищемъ, какое представляли пріемныя комнаты. Ни въ большой гостиной, гдѣ всегда царствовала великолѣпная, хотя уже старая теща, княгиня Ветлужская, ни во второй гостиной, душою которой являлась сама Марья Михайловна Перволина, ни въ будуарѣ, ни въ кабинетѣ, ни въ маленькой библіотечной, ни въ проходной билліардной – нигдѣ не было расставлено ни одного ломбернаго стола. Они куда-то исчезли, эти ломберные столы; даже маленькіе, изящные столики, складывающіеся пакетиками, были скрыты пестрыми скатертями, и на нихъ съ невиннымъ видомъ возвышались лампы подъ громадными абажурами, или вазы съ цвѣтами…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Марья Михайловна Перволина не отказалась отъ своей идеи. Первый неудачный опытъ не расхолодилъ ее, а только убѣдилъ, что она не такъ взялась за дѣло.

– Да, да, мы не такъ взялись за дѣло, – говорила она мужу, который, порядочно выигравъ въ предъидущій вечеръ за «разбойничьимъ» столомъ, находилъ, что чертовски везетъ, когда жена хочетъ помѣшать ему играть въ карты, и потому заранѣе готовъ былъ согласиться на всѣ дальнѣйшіе опыты. – Мы не такъ взялись. Къ новымъ идеямъ и порядкамъ надо пріучать исподволь, незамѣтнымъ образомъ. Я теперь устрою иначе. Никакой насильственной ломки установившихся традицій. Ломберные столы будутъ раскрыты, карты и мѣлки положены – садитесь, кому угодно. И представь себѣ никто не сядетъ, а всѣ будутъ толпиться тутъ, въ большой гостиной, передъ роялемъ. Я устрою домашній концертъ!..»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Заграничный поѣздъ, вопреки своему названію «скораго», медленно тащился изъ Вержболова къ Вильнѣ. Была страстная суббота. Вагоны пустовали; даже во второмъ классѣ не замѣчалось обычной тѣсноты. Кому охота провести эту ночь въ дорогѣ, и пріѣхать на мѣсто въ первый день праздника?..»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Длинный рядъ экипажей тянулся на Каменоостровскій мостъ. Солнце еще не сѣло, и сквозь жидкую весеннюю листву обливало и Невку, и острова блѣдными косыми лучами. Погода была восхитительная, и весь Петербургъ, располагающій экипажами, или нѣсколькими рублями на извощика, устремился на „стрѣлку“…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«По тѣнистой липовой аллеѣ идетъ дама; подлѣ нея двое дѣтей – толстенькій мальчикъ, лѣтъ пяти и прелестная дѣвочка лѣтъ четырехъ. Дѣвочку ведетъ за руку молодая, недурненькая собою и щеголеватая бонна, въ хорошо сшитомъ кретоновомъ платьѣ и съ черными митенками на рукахъ, по-нѣмецки…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Къ подъѣзду дома довольно аристократической наружности (извѣстно, что не только люди, но и дома имѣютъ иногда такую наружность) – подали коляску. Кучеръ ровнялъ возжи, а конюхъ помахивалъ по подушкамъ и коврику метелочкой, и затѣмъ, приподнявъ полу безрукавки, мазнулъ ею зачѣмъ-то по лошадиной ляжкѣ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Великолѣпный Никъ-Никъ, котораго мы видѣли въ маѣ на елагинской «стрѣлкѣ», еще не уѣхалъ за-границу. Множество обстоятельствъ задержали его въ Петербургѣ. Во-первыхъ, брянскія акціи не оправдали ожиданій. Онъ разсчитывалъ, что послѣ срѣзки купона онѣ въ одну недѣлю вернутъ прежнюю цѣну 506, а между тѣмъ онѣ и теперь стоятъ на 470. Это урѣзало его бюджетъ. Онъ хотѣлъ наверстать на «конкѣ», но прозѣвалъ время, а по 122 купить не рѣшился…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Пишу тебѣ, душа моя Гуськовъ, на второй-же день по пріѣздѣ въ Петербургъ. Надобности въ этомъ никакой нѣтъ, но хочется подѣлиться впечатлѣніями, какъ говорилъ поэтъ Пушкинъ.

Петербургъ, я тебѣ скажу, чудесный городъ, только совсѣмъ не такой, какимъ я воображалъ его. Начать съ того, что все тутъ очень просто. Выходишь изъ вагона, и видишь голую закоптѣлую стѣну. Вошелъ въ вокзалъ – опять голыя стѣны, и тоже какъ будто прокоптѣлыя. А я думалъ, что тутъ иначе и ступить нельзя, какъ по коврамъ, и что на каждомъ шагу взоръ услаждается чѣмъ либо грандіознымъ, или художественнымъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Завтракъ уже поданъ на столъ, но хозяйка еще не вышла. Она сидитъ въ своей комнатѣ, передъ туалетнымъ столикомъ, приставленнымъ въ простѣнкѣ между раскрытыми окнами. Вѣтеръ шевелитъ шторами и иногда вздуваетъ ихъ какъ паруса. Спиртовая лампочка догараетъ, и замирающій голубой язычекъ чуть лижетъ прокоптѣвшія щипцы. Марья Андреевна уже окончила свои ondulations, но ей не хочется покинуть табуретъ передъ зеркаломъ. Она приблизила лицо къ самому стеклу и разсматриваетъ себя въ упоръ близорукими, выцвѣтшими глазами, и зачѣмъ-то проводитъ двумя пальцами то по бровямъ, то надъ бровями. Уже съ четверть часа она такъ сидитъ, и кажется, все разсмотрѣла, до послѣднихъ складочекъ на уголкахъ глазъ, но никакъ не можетъ разстаться съ своимъ мѣстомъ. Собственно, это самое любимое ея занятіе днемъ, и особенно утромъ, когда совсѣмъ нечего дѣлать. Сидитъ, смотритъ въ зеркало, и никогда не соскучится, словно въ первый разъ въ жизни имѣетъ возможность разсмотрѣть себя…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Иванъ Филофеевичъ Пыщиковъ, какъ только поѣздъ замедлилъ ходъ, высунулъ голову изъ окна вагона 11-го класса, въ надеждѣ увидѣть на платформѣ свою супругу, Наталью Андреевну. Она всегда встрѣчала его, когда онъ пріѣзжалъ изъ города 20-го числа, потому что въ этотъ день въ департаментѣ выдавали жалованье, и Иванъ Филофеевичъ имѣлъ обыкновеніе запасаться нѣкоторыми предметами баловства, какъ-то: закусками, дынею, абрамовскими коврижками, и т. п. Съ нимъ и сегодня была значительнаго объема корзинка, которую онъ поставилъ въ проходѣ, поручивъ ее особенному вниманію кондуктора…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Густыя, пронизанныя теплою сыростью сумерки спустились на всю окрестность. Тѣни сплылись, ихъ не различишь больше. Невка неподвижна, и съ трудомъ ловитъ слухъ слабый шорохъ прибоя. На дубкахъ уже появился желтый листъ. Травка перестала рости, по ней смѣло ходятъ огромныя старыя вороны, разинувъ свои крѣпкіе клювы, и иногда съ сухимъ, протяжнымъ трескомъ раздается ихъ голодное карканье. Дальше, на взморьѣ, что-то низко синѣетъ – не то туча, не то отяжелѣвшій воздухъ…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

«Дождь льетъ цѣлый день, неутомимо и безжалостно. Пойдетъ шибче – съ четырехъ концовъ крыши низвергаются цѣлые водопады; станетъ утихать – съ деревьевъ посыпятся крупные брызги. По краямъ дорожекъ образовались канавы. Клумба съ доцвѣтающими астрами и георгинами представляетъ островъ посреди лужи. Обшитыя кумачемъ холщевыя полотнища на балконѣ намокли и повисли, какъ паруса на чухонской лайбѣ. Стекла въ окнахъ запотѣли…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.