Скачать книги серии «В кривом зеркале»

Активно участвуя в борьбе с идеологической реакцией, Воровский одним из первых большевистских публицистов откликнулся на выход кадетского сборника «Вехи», о чем и свидетельствует, в частности, настоящий фельетон.

Объектом убийственного сарказма в фельетоне Воровского явился один из главных участников «Вех», видный идеолог русского либерализма П. Струве. Проделав позорную эволюцию от легального марксизма к воинствующему идеализму и великодержавному шовинизму, этот «известный ренегат», как его назвал Ленин, выражал сожаление, что интеллигенция «делала революцию» вместо того, чтобы «все усилия сосредоточить на политическом воспитании и самовоспитании» («Вехи», 1909, стр. 8). Идее революционной борьбы кадетский идеолог противопоставлял идею примирения с самодержавной действительностью и «ухода в себя». Сущность философских сентенций Струве, имеющих цель оправдать примирение с реакцией, и разоблачает Воровский в своем фельетоне.

«11 мая. О блаженство! Природа возрождается к новой жизни. И вот я здесь, на лоне матери земли сливаюсь с великим Паном… Какая благодать. Птички поют, солнышко сияет, растет травка, на деревьях лопаются почки. Как счастлив я, как рад, что бросил гнусный город с его мрачными стенами и домами-тюрьмами и поселился здесь, на даче, в деревне…»

«В семье, как известно, не без урода, а если нет настоящего, подличного урода, то имеется enfant terrible, который любого урода за пояс заткнет.

Таким enfant terrible кадетского идеализма явился г. А. Васильев, выступивший в № 796 „Слова“ со своеобразным покаянным признанием…»

«Только для мужчин.

Из Петербурга сообщают сенсационную весть:

„Консилиум видных специалистов, исследовав депутата В. Пуришкевича, нашел, что его болезненная раздражительность объясняется геморроем!!“

Вот, наконец, решение загадки!..»

«В тот самый момент, когда щедринский карась-идеалист вздумал заявить о своем, правомочии, над ним захлопнулось щучье хайло. Щучий аргумент оказался реальнее и несомненнее карасьей теории прав человека…»

«Было время, когда незабвенный Антон Павлович Чехов писал свои карикатуры на русскую действительность.

Но действительность не познала смехотворности своего изображения и приняла чеховские шаржи за примерные „правила жизни“.

И теперь мы благополучно дожили до того, что действительность представляет карикатуру на рассказы Чехова…»

В основу фельетона положены сообщения корреспондентов газеты «Русское слово» от 17 июня 1909 г., в которых приводились высказывания об октябристах представителей общественности Риги, Вологды, Ростова в связи с предстоявшим съездом партии октябристов. В газете говорилось, что в Риге «Союз 17 октября», насчитывавший 1000 человек, «расползся». В Вологде оказался лишь один октябрист – А. В. Рождественский.

Поводом к его написанию послужило нашумевшее дело Евно Азефа и Алексея Лопухина, приковавшее к себе внимание русской и зарубежной общественности. Один из руководителей ЦК партии эсеров и ее террористических групп, Азеф был тесно связан с царской полицией. Дело Азефа приняло особенно скандальный оборот после того, как бывший директор департамента полиции Лопухин, находившийся долгое время в контакте с Азефом, подтвердил, что разоблачения в адрес Азефа – подлинная правда. Лопухина арестовали, обвинили в сношениях с заграничным центром эсеров и приговорили к поселению в Сибирь. «Еще до недавнего времени, – писал по этому поводу Воровский в статье „Из записной книжки публициста“, – органы правительства энергично открещивались от прямой связи с провокационной агентурой. Опубликованное теперь официальное сообщение по делу Лопухина должно произвести… впечатление грома среди ясного неба. Ибо в этом сообщении правительство официально подтверждает факт организации провокатуры как государственного института и разоблачение провокатора (т. е. Азефа) приравнивает к государственному преступлению» («Одесское образование», 21 января 1909 г.).

«Третьего дня улица Витте переживала ужасные минуты.

Ее судьба решалась в городской думе.

Беря вопрос с материалистической точки зрения, этой прекрасной улице совершенно безразлично, будет ли она называться Дворянской, как прежде, улицей Витте, как сейчас, или улицей Петра Великого, как в будущем…»

Фельетон написан в связи с возвращением делегации членов Государственной думы из Англии и беседой главы делегации Н. А. Хомякова с корреспондентами столичных газет.

Поводом к написанию фельетона послужили успехи революции в Персии, увенчавшейся 30 июня 1909 г. взятием Тегерана восставшим народом. В ходе сражений на сторону участников освободительной борьбы перешли многие солдаты из войск шаха, в том числе так называемые шахские казаки, обученные инструкторами во главе с полковником Ляховым. См. прим. к фельетонам «Роспуск парламентов во внеевропейских странах» (№ 35), «Богдыхан и конституция» (№ 40) и в «Кривом зеркале» (№ 79).

Освещая ход революционных событий в Персии, правая печать, вопреки фактам, каждый раз сообщала о разгроме повстанцев и о полной победе шаха.

Обстоятельства появления настоящего фельетона, а также следующего за ним фельетона от 8 июля 1909 г., таковы:

2 июля 1909 г. в очередном фельетоне, опубликованном «Одесским обозрением», под рубрикой «В кривом зеркале», Фавн-Воровский выступил с резкой критикой самодержавного режима в связи с сенсационным скандалом, разыгравшимся вокруг имени русского атташе в Париже – Гартинга. Долгие годы под различными фамилиями Гартинг состоял на службе у охранки, был повинен в аресте многих революционеров. Заняв официальный пост в Париже, провокатор установил тесный контакт с французскими полицейскими кругами и с их помощью занимался шпионажем среди русских эмигрантов во Франции.

В свеем фельетоне Воровский писал, что в «вывороченном наизнанку обществе» чувствуют себя свободно лишь Гартинги, Азефы и им подобные. Он высмеял неуклюжие попытки председателя Совета министров Столыпина оправдать институт профессиональных провокаторов и свалить ответственность за его существование на… революционное движение.

Смелая сатира Воровского вызвала довольно быструю реакцию городских властей. В этот же день, когда фельетон появился в газете, и. о. одесского градоначальника Набоков потребовал в специальном приказе удаления Фавна из газеты (кто скрывался под этим псевдонимом, он не знал).

Но Воровский продолжает печататься в газете и жестоко издевается в своих фельетонах над приказом и его автором. Об этом, в частности, свидетельствует и «Современная сценка в редакции» – основанный на реальных фактах фельетон, проливающий свет на те осложнившиеся обстоятельства, вследствие которых Воровский вынужден был вскоре расстаться с «Фавном» – псевдонимом, явно намозолившим глаза городским властям.

Этим «прощальным» фельетоном Фавна завершается публикация на страницах «Одесского обозрения» его цикла «В кривом зеркале». Фавн «распрощался» с читателем, однако из газеты не ушел, и вскоре его фельетоны, на сей раз за подписью «Кентавр», снова появились на страницах «Одесского обозрения».

«Поездка группы депутатов из центра в Лондон взволновала патриотические чувства другой группы – правых.

Они обеспокоились за прочность устоев.

Помилуйте: Англия – „классическая страна парламентаризма“, как говорится во всех учебниках…»

Написан в связи с делом Азефа.

«Киевское общество грамотности окончательно закрыто и признано „революционным“.

Этим, конечно, никого не удивишь в России, ибо не одно общество грамотности подверглось уже столь трагической участи.

Однако, желая знать те соображения, которыми руководились в данном случае, я поспешил интервьюировать некое „влиятельное“ лицо…»

«Чем-чем, а курьезами дарит нас современная жизнь в неограниченном количестве.

Ну, разве не курьез по нашему времени, что проф. Левшин предполагает устроить обезьянник? И не простой обезьянник, а из обезьян высших типов, наиболее приближающихся к человеку…»

«После того, как Иван Никифорович Гучков окончательно поссорился с Иваном Ивановичем Милюковым, они перестали кланяться и подавать друг другу руки.

Читатель помнит, что это случилось на именинах у Гамзея Гамзеевича Пуришкевича, когда Иван Никифорович Гучков публично обозвал Ивана Ивановича Милюкова революционным гусаком…»

«В Государственной думе есть две интересные фигуры – интересные своей эволюцией, и, так сказать, закономерностью этой эволюции. Одна фигура – это Вл. Бобринский. Другая – Маклаков.

Бобринский родился титулованным барином и тульским помещиком.

Поэтому он, естественно, пошел, по примеру предков, на военную службу…»

«Когда благородный рыцарь дон Педро Аркадио де Фиеско был еще губернатором Саратовии, его жизнь текла мирно и счастливо.

Но слава о его талантах шла широко, и скоро он достиг высоких почестей. Он стал первым министром в своем отечестве.

И задумал дон Педро строить великое здание – мавзолей свободы (не подрумяненной, а пылающей настоящим румянцем)…»

Фельетон написан в связи с инцидентом в театре Соловцова.

14 февраля 1909 г. Воровский резко критиковал выступление Столыпина а думе, указывая, что тот старается «обосновать» отличие «хорошей» провокации от «скверной.» «Как ни крутить, – провокация остается провокацией», – писал Воровский («Одесское обозрение. Из записной книжки публициста»).

Поводом к фельетону явилось выступление товарища городского головы В. И. Масленникова на заседании городской управы, где он высказался против постановки на сцене городского театра таких фривольных зрелищ, какие демонстрировал «Театр сильных ощущений».

11 июня 1909 г. «Одесское обозрение» за подписью «П. О.» в разделе «Театр и музыка. Городской театр» опубликовало отклик Воровского на спектакль этого театра. Приводим его целиком:

«Если бы „Петербургский театр смеха и острых ощущений“ не приехал вслед за „Кривым зеркалом“ и если бы он скромно приютился под названием фарса в „Сибиряковке“, – о нем, пожалуй, можно было бы просто промолчать. Но он претендует на нечто большее, и следует указать ему подобающее место. Это самый дюжинный фарс с самыми дюжинными силами, покусившийся под шумок „Кривого зеркала“ скормить одесситам свою сомнительную эстетическую пищу. Поскольку эта труппа ставит простой фарс, она дает не больше, даже несомненно меньше знакомых нам фарсовых трупп. В других же областях она переходит в балаганного пошиба шарж.

Вчерашний спектакль, очевидно, должен был служить „смеху“. Судя по программе, „сильные ощущения“ оставлены на сегодня. Но качество их можно было предвидеть еще и вчера».

Воровский решительно отвергал спектакль как «сомнительную эстетическую пищу». Участники же заседания городской управы, на котором обсуждалось заявление Масленникова, наоборот, защищали «новый жанр», ссылались на его «большой успех в столицах», но утверждали при этом, что в городском театре это зрелище недопустимо.

Фельетон написан в связи с юбилейными гоголевскими торжествами.