Скачать книги автора «Сергей Михайлович Волконский»

Книга включает две части: «О декабристах» и «Разговоры»). Первая часть написана на основе семейных воспоминаний и легенд о делах и людях замечательного рода Волконских, сыгравших значительную роль в исторической и общественной жизни России. Вторая часть – «Разговоры» – дает как бы мгновенный срез жизни России предвоенных лет, обнажая актуальные и сейчас проблемы – нравственные, социальные, эстетические, религиозные – как они преломлялись в разных слоях русского общества. Печатается по изданию 1922 г. Для широкого круга читателей.

Сергей Михайлович Волконский (1860—1937) – русский театральный деятель и критик, пропагандист системы Ж. Далькроза. В 1899—1901 гг. директор императорских театров. После Февральской революции 1917 г. жил за границей. Автор книг «Человек на сцене», «Искусство и жест», «Художественные отклики», «Выразительный человек».

Данная книга увидела свет в 1913 г. и явилась новым и ценным руководством для актеров. Впервые на русском языке была представлена система выдающегося французского театрального деятеля Франсуа Дельсарта (1811-1871), который проанализировал и классифицировал мимику, жесты, пластические позы. Наряду с изложением теории Дельсарта С. М. Волконский дает подробный практический разбор значения жестов и движений, а также приводит ряд упражнений для развития пластики актера. Настоящее издание дополнено современными фотоиллюстрациями. Данная книга будет интересна студентам театральных учебных заведений, педагогам, актерам, режиссерам-постановщикам, а также широкому кругу любителей театрального искусства.

Сергей Михайлович Волконский (1860–1937) – русский театральный деятель и критик, пропагандист системы Ж. Далькроза. В 1899–1901 гг. директор императорских театров. После февральской революции 1917 г. жил за границей. Автор книг «Человек на сцене», «Искусство и жест», «Художественные отклики», «Выразительный человек». Данная книга увидела свет в 1913 г. и явилась новым и ценным руководством для актеров. Впервые на русском языке была представлена система выдающегося французского театрального деятеля Франсуа Дельсарта (1811–1871), который проанализировал и классифицировал мимику, жесты, пластические позы. Наряду с изложением теории Дельсарта С. М. Волконский дает подробный практический разбор значения жестов и движений, а также приводит ряд упражнений для развития пластики актера. Настоящее издание дополнено современными фотоиллюстрациями. Данная книга предназначена студентам и педагогам средних специальных учебных заведений.

С. М. Волконский (1860–1937) – выдающийся российский театральный деятель, режиссер, искусствовед, критик. Его книга «Человек на сцене» посвящена исследованию проблемы сценического существования актера. Автор рассматривает вопросы актерской техники, выразительности жеста и голоса, рассуждает о соотношении красоты и правды в изображении героев и событий на сцене, а также о человеке как «материале» искусства, исследует систему и школу ритмической гимнастики Далькроза, описывает собственные впечатления от театральных постановок на московской и берлинской сцене, затрагивает вопросы художественного воспитания личности. Книга предназначена студентам и педагогам средних специальных учебных заведений.

«Какое сложное понятие и, несмотря на сложность свою, какое сейчас неуловимое. Мы любим родину, – кто же не любит родины своей? Но что мы любим? Что? То, что было? То, что есть? Нет. То, что будет? Мы не знаем. Страну нашу? Где она? Клочки одни. Народ наш? Где его лицо? За темнотой лица не видать. Думы нашей земли? В чем они выражаются? Голос нашей земли? Где он звучит?..»

«– О чем?

– Обо всем.

– Ну, как же обо всем?

– Обо всем, о чем я в то время думал.

– В какое время?

– Пока писал.

– А когда вы писали?

– В прошлом сентябре и октябре.

– В два месяца?..»

«– Позвольте, ну чем, например, связаны?

– Мозгом, из которого они вышли. Если вы будете брать мысли, так сказать, разбежавшиеся, вы их никогда не свяжете в пучок. А вы берите их в момент рождения. Чем связаны два брата?

– Так что это – семья?

– Разношерстная, но с сильным отпечатком фамильного сходства…»

«– Однако второй час.

– А вам куда?

– Да домой.

– Ну так сидите, и мне тоже домой. Человек!.. Еще кофею. Коли домой, так, значит, некуда торопиться… С вами отчего приятно? Оттого, что как-то… плаваешь в одних и тех же водах; хоть и курс плавания другой, а все по тем же волнам…»

«– Я люблю эти маленькие пристани Финляндского пароходства… Правда? Эти плавучие буфеты…

– Да, это так вырывает из обстановки.

– Вот именно, пересаживает: без всяких усилий с вашей стороны полная перемена пространственных условий и зрительных отношений.

– Дальнее путешествие на близком расстоянии…»

«1. Ах, генерал! Какой приятный…

2. Графиня, здравствуйте!

1. Приятный сюрприз! Я не знала, что вы в Петербурге.

2. А я не знал, что у вас приемный день. Ну, приемный так приемный…»

«– Хорошо ваш автомобиль справляется с осенней грязью.

– Ему все нипочем.

– Какая марка?

– Форд. Не элегантно, но хозяйственно.

– Сколько сил?

– 22.

– А весу?

– 30 пудов…»

«– А это что?

– Это портрет моей бабушки, княгини Марии Николаевны Волконской, жены декабриста, – в Чите, у окна сидит, а в окно виден острог.

– Чья работа?

– Бестужева…»

«– Мама, как хорошо на балконе!

– Ты здесь, милая! Так поздно? Давно спать пора.

– Я слушала… Мама, отчего, когда ты играешь…

– Что – когда я играю?..»

«– Так много в Фалле этого цветка, в бенкендорфском Фалле?

– Какого цветка?

– Да того, красного, что древняя старушка наказывала вспоминать…

– Масса… По берегу реки, на скалах, у ручьев около водопада…»

«– Билетики ваши позвольте.

– Эти контролеры, кажется, только для того и существуют, чтоб будить людей; если не от сна будить, то отвлекать от размышлений. Все тебя возвращает в действительность. И непременно – в его действительность полезай. Точно другой действительности на свете нет. Наставление на путь истины. Все спит, можно сказать, в забытьи находится, а он… Вот, смотрите, ошибаюсь ли я…»

«– А, как я рад! Давно в Москве?

– Сегодня утром.

– И я сегодня утром, из деревни.

– Я из Петербурга… Стремление в Москву…»

«– Хорош этот пьяный гул в третьем часу ночи в третьеразрядном трактирчике…

– Разогревшаяся, разопревшая, разгоревшаяся и расходившаяся Москва.

– Не так уж расходившаяся. Мокнут, млеют; вспыхивают и вянут.

– Жар стоит. Густо в воздухе от желаний, излияний…»

«– Послушайте, эти туалеты прямо невыносимы.

– Не правда ли?

– Платье не платье…

– Рубашка не рубашка.

– Шляпа не шляпа…»

«Лавр! Что может быть восхитительнее того, что этим звуком в нашем представлении вызывается! Символ всего высокого; символ высоких достижений и высоких признаний; символ высоких полетов, заоблачных парений. «Грозная вьюга вдохновенья», «облеченная в святой ужас и блистание глава», «смущенный трепет» и «величавый гром других речей». Какие только картины не встают в воображении нашем при воспоминании о крепком, зеленом, лоснящемся листке!..»

«Странствия! Чувствуете ли, как в этом слове есть что-то внутренне необходимое? Это не выдумка человека, это в природе вещей. «Охота к перемене мест» не «весьма мучительное свойство». Это весьма естественное свойство. Перенесение своего «я», распространение своей пространственности – все живое к этому стремится. Животные завидуют птицам, а растения завидуют животным…»

«Искусство, как объект изучения, – химера, в этом пора чистосердечно признаться. Если в науках опытных, при неизменности в чередованиях причин и следствий, мы в детском самообольщении можем думать иногда, что имеем дело с „сущностью“ явлений, когда лишь приводим в ясность собственные о них представления, то о какой же „сущности“ может быть речь там, где сила и смысл явлений измеряются степенью воздействия на наше чувство? Не в этом ли разнообразии субъективного восприятия самая ценность искусства, поверх границ пространственных и временных соединяющего тех, кто одинаково чувствуют одно и то же произведение? Или есть для человека в искусстве иное мерило, кроме отзывчивости своего „Я“?..»