Скачать книги категории «Русская литература»

Герои рассказов – обычные люди. В их судьбах нет ничего примечательного, особенного. Но, это лишь на первый взгляд. Ведь каждый человек – отдельный, уникальный мир, постигая который, постигаешь и себя самого.

Семь повестей. Первая повесть – о любви-ошибке, приведшей к трагедии. Вторая – о безответной любви одинокой женщины к не совсем адекватному мужчине. В третьей повести один любит, а другой (другая) нет, но оттягивает разрыв. Следующая повесть о любви без обязательств. Пятая – о любви двух немолодых мужчины и женщины в лихие 90е. Шестая – о любви нездоровой, извращённой. И последняя повесть – о любви застенчивой, неуклюжей, где герой теряет заболевшую жену и умирает сам.

Маленький рассказ про всеобъемлющие вопросы.

В семье Виктора Стрельникова горе: трагически погибает жена, оставив двух маленьких детей. В это тяжелое время не до старых счетов, и первая жена Виктора, Александра, приходит на помощь. Двадцать пять лет она была счастливой матерью семейства, пока не узнала об изменах мужа, и теперь понимает, что после развода им так и не удалось стать чужими. Она так привязывается к детям мужа, что считает их своими и готова даже снова выйти замуж за своего бывшего, содержать в чистоте и уюте его дом, терпеть издевательства вздорной свекрови, бесконечных любовниц Виктора – только чтобы дети, которых родила Стрельникову другая, были всегда с ней…

Три девочки смотрят со старой фотографии: ситцевые сарафаны, пыльные ноги в разбитых сандалиях. Они веселы и беззаботны – так, как бывает лишь в детстве, когда еще не знаешь, что ждет впереди.

Годы летят быстро – и вот уже не очень молодая женщина разглядывает это фото, тоскуя по юности, по несбывшимся надеждам, по искренней дружбе, когда верили в горячие клятвы, когда не сомневались, что готовы друг за друга в огонь и в воду, когда ради любви совершали безумства, за которые расплачивались всю жизнь, а иногда – самой жизнью.

Каждая из трех девчонок на фото страстно мечтала о счастье. И все три по-своему распорядились своей судьбой, потому что счастье у каждого свое.

Три девочки смотрят со старой фотографии: ситцевые сарафаны, пыльные ноги в разбитых сандалиях. Они веселы и беззаботны – так, как бывает лишь в детстве, когда еще не знаешь, что ждет впереди.

Годы летят быстро – и вот уже не очень молодая женщина разглядывает это фото, тоскуя по юности, по несбывшимся надеждам, по искренней дружбе, когда верили в горячие клятвы, когда не сомневались, что готовы друг за друга в огонь и в воду, когда ради любви совершали безумства, за которые расплачивались всю жизнь, а иногда – самой жизнью.

Каждая из трех девчонок на фото страстно мечтала о счастье. И все три по-своему распорядились своей судьбой, потому что счастье у каждого свое.

«…Каринка, как всегда, кричала. Впрочем, чему удивляться? Так проявлялась горячая армянская кровь. В Каринкиной семье никогда не разговаривали на полутонах. Там всегда было шумно – и в радости, и в горе. Аня морщилась от ее громкого голоса, отодвигала трубку от уха – пережидала. Знала, подруга накричится и успокоится. Так бывало всегда…»

«…Устроил все Митя, муж. Конечно же, при поддержке мамы. А когда они вместе, это уже сила. Мощная сила, куда там Маше!

Справедливости ради, их беспокойство она понимала, но разделять не собиралась. А хандра была крепкой. Сжала железными лапами – не вырваться. Маша и не пыталась. Валялась весь день в кровати – не подходи, убьет. Нервы сдавали. Но и причина была веской, что уж тут. Ну и Митя засуетился, подключил маму, и началось – врачи, психологи, тренинги и прочее, прочее…»

«…Отец… После смерти первой жены, матери Лагутина, он очень рьяно стал устраивать новую жизнь, но неудача – жизнь еще раз дала серьезный сбой, через несколько лет он снова оказался вдовцом. Фатально не повезло.

Отец и их отношения Лагутина волновали не очень – все давно поросло жухлой травой. А то, что отец стар и нездоров, так здесь совесть Лагутина была абсолютно, кристально чиста – уход за ним он обеспечил…»

Случай из больницы, основанный на реальных событиях.

Она прислушивается к голосам своих демонов. И однажды начинает говорить сама.

О чем я думала до 25 лет? Об отношениях, родителях и детях, смысле жизни, деньгах и, конечно, о себе. Но больше всего о том, что такое счастье и кем я хочу быть. У меня был прекрасный роман, который изменил мою жизнь. И что бы я там не думала, теперь думаю по-другому. Все длилось неимоверно медленно и пролетело так быстро… Однажды я взяла бумагу и спросила себя, а что, собственно, со мной произошло? И написала книгу. В оформлении использован фрагмент картины Э. Мане «Бар в „Фоли-Бержер“». Содержит нецензурную брань.

Бог в кровавом плаще. Мужчина, воспитанный женщинами. Больной, страдающий от проклятия Аполлона, в которого он не верит. Он разговаривает с Римом, а не с людьми, и живет, держа за руку свою Смерть. Его имя бессмысленно и останется в вечности. «Цезарь» означает лишь Цезаря.

Повесть идеальна для утреннего завтрака. Хорошо сочетается с апельсиновым соком или бутербродами с сыром, а также с кашей, какао, чёрным чаем с сахаром и без, и кофе со сливками. И без сливок. Приятного аппетита!

Солнечные деньки… прекрасная пора, когда на душе весело и легко. Но иногда ясную тёплую погоду сменяют дождливые дни с грозой, после которых мир становится как будто чище и светлее. Также и у людей. Гена и Света получают долгожданный подарок, сделавший их жизнь потрясающей и наполненной смыслом. Однако судьба – штука капризная. Какими же герои станут после своих солнечных и грозовых дней?

«Такова жизнь». Сколько раз каждый из нас слышал, да и сам повторял эти слова, сетуя на несправедливость судьбы, невозможность что-либо в ней изменить.

Герои рассказов, собранных в этой книге, прекрасно знают, что такое потери, разочарования, предательство. Но знают они и другое: жизнь стоит того, чтобы ценить каждое ее мгновение. Невозможно прожить без трудностей и проблем. Но без дождя не бывает радуги, без осенней грязи не бывает белого чистого снега.

Черная полоса обязательно сменяется белой. Такова жизнь. И ее надо любить такой, какая она есть.

«Тогда ей казалось, что она этого просто не переживет. Глупая, наивная девочка! Пережить пришлось еще много чего. О-го-го, сколько пришлось пережить. Потом она не раз удивлялась человеческим возможностям. А ведь ничего, и не то переживали…»

«Квартира ровно напротив – дверь, что называется, в дверь. Она, дверь этой соседней квартиры, имеет вид… Доисторический она имеет вид. Это даже не совковый дерматин грязно-бурого цвета, нет. Просто родная деревяшка в царапинах и сколах цвета детской неожиданности, как говорят в народе. Да и замок… Чуть ли не навесной, из тех, что на шестисоточных сараях…»

«Звонок раздался в полпервого ночи, когда Николай Петрович, приняв, как всегда, изрядную дозу снотворного, уже почти засыпал. С сильно бьющимся сердцем он схватил телефонную трубку и испуганно оглянулся на жену, которая резко развернулась и села на кровати…»

«Милочка Фролова, балерина в отставке, еще сохранившая стать и четкость спины, торопилась на деловую встречу. Ее крупно подвели Генсы, многолетние дачники, сообщив в мае, накануне дачного сезона, что снимать они в этом году не будут, так как всей своей большой семьей поднимаются и едут в Германию – насовсем. Милочка страшно расстроилась, не спала две ночи и много плакала…»

«Сейчас, глядя назад, я со стыдом вспоминаю, каким наглым, невоспитанным и циничным подростком была. Откуда? И это у моей-то интеллигентной и терпимой мамы, жалеющей всех и вся не только на словах, но и на деле, немедленно спешащей на помощь всем, кто в этом нуждался. Впрочем, отца, как и меня, раздражали ее бесконечные одинокие и несчастные родственники и подруги…»

«На работе было все как всегда. Пыльно и скучно. Марта смотрела на подоконник, где стояли самодельные горшки с цветами – банки, обернутые цветной бархатной бумагой, принесенные кем-то из дома. На простоватых цветах толстым слоем лежала пыль. Марта смотрела на некрасивый усатый цветок с пышным названием «традесканция» и думала о том, что она оказалась тут тоже случайно, так же, как и этот цветок. День был солнечный, зимний, и рамы были утеплены грязноватой ватой. В воздухе в лучах солнца висела пыль. Старые потертые столы и шаткие стулья. Скучно. Скучнее не бывает. И это, похоже, надолго. Особенно когда тебе двадцать шесть и женихов на горизонте ноль. Не считая Смирнова. Не считая женихов или не считая Смирнова?..»

«Ночью Римме опять не спалось. Вставала, бродила призраком по квартире, пила валокордин. Сама виновата: зачем читать эти тупые глянцевые журналы – развлечения для юных охотниц за олигархами? И она туда же. Ясно же, каждый обращает внимание на то, что болит у самого…»

«Вставать с утра было всегда тяжело. Он просыпался и еще минут десять не открывал глаза, потом лежал с открытыми глазами, глядя в потолок, – недолго. Покрякивая, спускал ноги с кровати и несколько минут так сидел. Затем осторожно поднимался, надевал тапки и, почти не отрывая ног от пола, шаркая и покашливая, медленно шел в туалет…»