Скачать книги издательства «Эксмо»

«В облезлом, дребезжащем автобусе их было двое, не считая водителя. Они сидели по обе стороны от прохода, положив рядом рюкзаки. Время от времени начинал идти вялый осенний дождь. Он покрывал мелкими каплями ветровое стекло, и тогда водитель крутил скрипучий рычаг „дворника“. Но через сотню метров стекло снова становилось пупырчатым от капель, и шофер снова крутил рычаг, не раздражаясь, а даже будто довольный забарахлившим „дворником“…»

«Как-то вечером, когда прием уже закончился и Вера Петровна спешно заносила в карточки бесконечные сведения, которые положено вписывать во время приема, в кабинетик вошел хирург Николай Николаевич. Он неслышно сел на кушетку, застланную белой простыней, откинулся спиной на крашеную стену и стал смотреть на Веру Петровну внимательно и почти влюбленно, как это могут себе позволить пожилые люди, понимающие, что их не заподозрят в срамных помыслах…»

«Ее звали Изольда Мазулина.

Имя, конечно, несколько вычурное, но его можно назвать и изысканным, тем более что изысканность – именно то, к чему постоянно стремилась эта женщина. Воротнички, манжетики, маникюр, перламутровая помада, такая, что и не поймешь сразу, есть ли на губах что-то постороннее или они сами мерцают так молодо и призывно, – все было брошено на достижение этой цели. В ушах у Изольды, или Золи, как ее все называли, простодушно полагая, что полное имя может ей казаться обременительным – так вот, в ушах у Золи неизменно теплились золотые сережки, иных она не признавала. На пальцах, разумеется, перстенечки, ну и, сами понимаете, обручальное кольцо…»

«На судьбу свою Аюшин пожаловаться не мог – столько она ему подбросила занятий, утех и всевозможных событий. На добрую дюжину добропорядочных граждан хватило бы с избытком. Фотографией он промышлял, на филолога учился, в школе что-то преподавал, правда, был изгнан за вольнодумство, отрицательно влияющее на молодое поколение, на какое-то время осел в рекламе – это было еще в те времена, когда у нас случались залежалые товары…»

«Андриян опять проиграл и покорно склонил над столом лысую голову. По его веснушчатым ушам били без наслаждения, но с силой, тщательно примериваясь, не забывая поплевать на карты. Андриян уже не вздрагивал, только видно было, как перед каждым ударом напрягалась его спина…»

Мастер острого сюжета, закрученной интриги, точных, а потому и убедительных подробностей, достаточно вспомнить знаменитого «Ворошиловского стрелка» или непревзойденную криминальную сагу «Банда», Виктор Пронин великолепно владеет трудным жанром рассказа. В его рассказах есть место и для хитроумной «сыщицкой» головоломки, и для лиричного повествования о непростых отношениях между мужчиной и женщиной, и для исследования парадоксов человеческого характера. Словом, жизнь – штука непредсказуемая, ведь никогда не знаешь, что ждет тебя в любой следующий миг. Но в этом-то и самый интерес…

Мастер острого сюжета, закрученной интриги, точных, а потому и убедительных подробностей, достаточно вспомнить знаменитого «Ворошиловского стрелка» или непревзойденную криминальную сагу «Банда», Виктор Пронин великолепно владеет трудным жанром рассказа. В его рассказах есть место и для хитроумной «сыщицкой» головоломки, и для лиричного повествования о непростых отношениях между мужчиной и женщиной, и для исследования парадоксов человеческого характера. Словом, жизнь – штука непредсказуемая, ведь никогда не знаешь, что ждет тебя в любой следующий миг. Но в этом-то и самый интерес…

«Лавров прибыл в Невельск под вечер, и городок сразу понравился ему. Выйдя из низкорослого вокзала с непривычно широкими дверями, он оказался на чистой узенькой улочке, доверху наполненной розовым закатным светом. Куда бы ни приезжал Лавров, он всегда первым делом шел к морю. Без цели, без заранее принятого решения; сам того не замечая, в день приезда он обязательно оказывался на берегу. А последние годы, куда бы ни забрасывала его непутевая судьба, где-то рядом, в двух шагах неизбежно слышался шум волн…»

«Однажды летним вечером, когда сопки подернулись лиловой дымкой и стали похожи на скалы Неаполитанского залива, старший инженер проектного отдела стройтреста Грышук твердо решил изменить своей жене. Он отбросил все колебания, сомнения и сказал себе, что откладывать – хватит. И вовсе не потому, что была у него девушка, которую он любил больше всего на свете и которая любила его. Не было у Грышука девушки, и любовь не испепеляла его душу…»

Мастер острого сюжета, закрученной интриги, точных, а потому и убедительных подробностей, достаточно вспомнить знаменитого «Ворошиловского стрелка» или непревзойденную криминальную сагу «Банда», Виктор Пронин великолепно владеет трудным жанром рассказа. В его рассказах есть место и для хитроумной «сыщицкой» головоломки, и для лиричного повествования о непростых отношениях между мужчиной и женщиной, и для исследования парадоксов человеческого характера. Словом, жизнь – штука непредсказуемая, ведь никогда не знаешь, что ждет тебя в любой следующий миг. Но в этом-то и самый интерес…

Вы верите в идеальных мужчин?! Сергей Мерцалов был именно таким – гениальный хирург, талантливый бизнесмен, любящий муж и отец, примерный сын… Но все это осталось в прошлом. Сергея нашли убитым в своем дворе, где он гулял с собакой. За Сергеем в последнее время кто-то следил. Впрочем, точно так же, как и за Клавой Ковалевой – бедной одинокой женщиной, бывшей детдомовкой. Но вот в ходе следствия всплывают весьма неприятные факты, миф об идеальном мужчине Сергее Мерцалове развеивается – помимо любимой семьи, у него есть женщина и внебрачный сын. Что же еще постыдное совершил убитый? И что за грешки водятся за детдомовкой Клавой, если ей по прихоти неизвестного палача жить оставалось всего несколько дней…

«Катер бурлил воду и медленно-медленно приближался к причалу. А едва коснулся ободранным бортом деревянной балки, Горбунов, оттолкнувшись, грузно спрыгнул вниз. Доски причала прогнулись под ним, на секунду из них вынырнули шляпки гвоздей и тут же скрылись. Горбунов долго смотрел, как отходит катер, а убедившись, что все в порядке, свел руки за спину и размеренно зашагал к поселку…»

«С неба сыпался вечерний неторопливый снег, прохожие, слегка ошалев от одного вида остановившихся в воздухе снежинок, не торопились, оттягивая момент, когда им все-таки придется нырнуть в сухие, пыльные подъезды. В каждом произошла незаметная перемена, словно какая-то приржавевшая щеколда сошла со своего места и подул свежий воздух – прохожие заметили друг друга…»

«Мой почтовый ящик являет собой многократно взломанное, искореженное, вспоротое сооружение из толстой жести. Номер квартиры написан мелом, верхняя щель стала овальной – кто-то постоянно сует туда толстые свои пальцы, кто-то очень интересуется, от кого я письма получаю, чем дышу, на что живу, какие тайны у сердца ношу. Кроме того, ящик, выкрашенный когда-то в нежный небесно-голубой цвет, ныне покрыт ужасными черными пузырями вздувшейся краски, поскольку его чуть ли не каждую неделю поджигают шалуны, сбежавшие с уроков соседней школы. Они прячутся в подъезде от мороза, дождя, жары, от родителей и учителей. Им скучно, бедным, им тягостно, и, покуривая сигаретки, они неустанно сочиняют себе развлечения…»

«Будем считать, что это случилось ранним вечером.

Наталья Михайловна готовила нехитрый ужин из картошки и легкого салата, а Вадим Кузьмич за небольшим письменным столиком просматривал проявленные пленки. Танька сидела перед телевизором. Да, Танька. Так называли ее родители, скрывая любовь за напускной грубоватостью, а потом, по характеру, по неиссякающей страсти ко всевозможным проступкам, совершаемым исключительно из хулиганских побуждений, все-таки она была Танька. Ее невозможно было назвать Танюшей…»

«Поначалу никто не связывал странные события в заводоуправлении с появлением новой уборщицы. Ну пришла тетя Паша и пришла. Определили ей участок работы, оговорили всякие условия, пригрозили слегка, как водится, чтоб не увиливала от обязанностей, не прогуливала, не теряла метлы и швабры. Потом прибавили ей и ту работу, которую она выполнять была вовсе и не обязана, – уборку буфета, двора, еще что-то, но пообещали с отпуском, путевку посулили в летний месяц – в общем договорились…»

Волшебники испокон веку вызывают духов и заставляют их служить себе. И никого при этом не волнует, каково приходится духам. Только представьте: вы спокойно живёте, никого не трогаете – и тут бац! Какая-то беспощадная сила выдёргивает вас в совершенно чужой мир, где вас встречает лопающийся от самодовольства волшебник, обзывает злокозненным демоном и под угрозой Испепеляющего Пламени принуждает улаживать его, волшебника, дела. Впрочем, за долгую историю человечества был один – но только один! – волшебник, который смотрел на это иначе. Птолемей Александрийский. Он даже нашёл способ, как самому посетить мир духов. Вот только за тысячи лет никто не решился повторить его опыт…

Великая война сотрясает древнюю планету Сишар. Технократический Запад сошелся в беспощадной схватке с Востоком, построившим биологическую цивилизацию. Самая современная военная техника столкнулась с силами природы. Наиболее мощным оружием Востока стали члены Боевого Сообщества – биотеки, владеющие могучей биоэнергетической силой, воины Биотора, которым подвластны стихии. Лишь благодаря им цивилизация Гералии не склонилась перед агрессорами Тикеи.

Однако хрупкое равновесие может быть нарушено в один миг. Сишарские ученые располагают сведениями, что в их звездной системе вращается еще одна планета с богатыми ресурсами, необходимыми для продолжения войны, и на этой планете существует жизнь. Жители этой планеты называют ее Земля.

Армады боевых тикейских аэролов вот-вот обрушатся на беззащитную Землю, армии которой не в силах противостоять ужасному оружию пришельцев. Спасти человечество в силах только биотек Лита и пилот Нотан, попавшие на нашу планету, и их земные друзья – боевой летчик Евгений Яблоков и его подруга Аэлита.

Тетка Маша и ее противный сынок Гена не сомневались: никуда Надя не денется. Они подсыплют ей снотворного, ночью Гена влезет в окно ее комнаты и… После этого, как ни крути, девушке придется выйти за него замуж. Нет, Гена не пылал страстью к этой дурочке. Точнее, пылал, но вовсе не к ней, а к наследству, о котором глупышка, к счастью, пока не подозревала. Нечистая на руку парочка даже не догадывалась, что имеет дело вовсе не с Надей… Их с сестрой разлучили в раннем детстве. И вот спустя семнадцать лет судьба не просто свела их, но и поменяла местами. Скромная запуганная Надя оказалась в мире больших денег и изощренных интриг, где ее сестра Женя чувствовала себя как рыба в воде. А сама Женя попала в плен к алчным родственничкам, тиранившим Надю. Что ж, посмотрим, по зубам ли им окажется эта неукротимая красотка…

Многое ли зависит от разведки? А от контрразведки? Может ли тайная дуэль спецслужб кардинально изменить ход войны? Найти ответы на эти вопросы предстоит начальнику военной разведки Земли Павлу Преображенскому и его оппонентам из Geheimestaatspolizei (а по-русски – гестапо) на борту далекого космического города Эйзен. Так уж вышло, что главными задачами для обеих сторон стали одновременно и внедрение своего агента, и обезвреживание вражеского шпиона. И началась Большая Игра, ставка в которой – победа в космической войне…

Когда Данилов приехал домой, его жена уже умерла… Гаишник, задержавший Данилова на дороге, `спас` его от тюрьмы, создав неопровержимое алиби. Однако несчастья продолжали подстерегать архитектора. Обезображен особняк, который Данилов вот-вот должен был сдать богатому заказчику, в офисе убит сотрудник его фирмы. Кто-то упорно хочет бросить тень на несостоявшегося музыканта, сына известных родителей, который не оправдал их надежд, а потому презираем… Но Данилов так никогда бы и не принял этот вызов, если бы рядом не оказалась Марта – женщина, которая любила его всю жизнь. И теперь, когда за его спиной стоит не пугающая тень, а лучший человек на свете, Данилову все по плечу…

Роман «Замок» многопланов и неоднозначен. Чаще всего в нем видят антиутопию, отображение тоталитарного общества, конфликта между государством и личностью. Но Кафка говорит и о проблеме личности, не вписывающейся в окружающий мир. Мир, где она чувствуют себя чужой, не такой, как все…

«Морис Иванович Долинин – младший научный сотрудник на кафедре, которую я имею честь возглавлять. Это приятный молодой человек, к тридцати пяти годам несколько располневший от сидячего образа жизни, голубоглазый и румяный, любимец наших аспиранток и гардеробщиц…»

«Настоящие записки относятся к последнему году жизни Леонида Ильича Брежнева. В то время их публикация была совершенно исключена: система гробового умолчания и всеобщей добровольной амнезии работала без сбоев. Половина Красноярской области могла провалиться под землю, но, если там не оказалось случайного интуриста, мы эту новость игнорировали…»