Скачать книги категории «Литература 19 века»

«– Барин, хотите вы взять медвежонка? – предлагал мне мой кучер Андрей.

– А где он?

– Да у соседей. Им знакомые охотники подарили. Славный такой медвежонок, всего недель трех. Забавный зверь, одним словом.

– Зачем же соседи отдают, если он славный?

– Кто их знает. Я видел медвежонка: не больше рукавицы. И так смешно переваливает…»

«Фабрика закрывалась в рождественский сочельник. Все фабричные корпуса пустели, точно рабочих выметали метлой. Печи переставали дымить; работала одна доменная печь, которую нельзя было остановить.

– Другим праздник, а нам работа, Ванька, – говорил доменный мастер Ипатыч своему племяннику Ваньке, мальчику лет одиннадцати, который служил под домной на побегушках. – Моя старуха не любит сидеть и в праздник без дела, как другие печи…»

«– Не трогай, брось, говорю тебе, постылая харя, не то проучу! Смотри, захнычешь еще у меня не так! Чей-то злобный, кричащий голос произносил эти слова как раз в ту минуту, когда под тяжелыми шагами Джемса Понтина скрипнула последняя ступенька лестницы. Такие крутые лестницы бывают в лондонских домах, сверху до низу переполненный мелкими, бедными квартирами. По всей вышине её царила непроглядная тьма, за исключением одной площадки, освещенной слабым серым просветом сквозь случайно открытую дверь…»

«Два бога вечно противоположны, два творца и два господина, безначальные и вечные. Добрый Бог создал духов, чистые существа; мир его – мир невидимого, мир совершенства, не знающий борьбы и боли. Злой Бог создал видимое, телесное и преходящее. Он создал плоть и страсти, землю с ее борьбой, ее муками и ее отчаянием, неизмеримую юдоль плача, создал природу, которая вечно производит только боль, отчаяние и зло. Добрый бог – это норма, закон, смирение и покорность…»

«…Вот пленница. Окружена

Толпой свирепою, она

Проклятий злобных внемлет крик.

Уныл её поблеклый лик…»

«Прими мой перевод любимого нашего романа. Смиренный литограф, приношу великому живописцу бледный снимок с картины великого художника. Мы так часто говорили с тобою о превосходстве творения сего, что, принявшись переводить его на досуге в деревне, мысленно относился я к суду твоему; в борьбе иногда довольно трудной мысленно вопрошал я тебя, как другую совесть, призывал в ареопаг свой и Баратынского, подвергал вам свои сомнения и запросы и руководствовался угадыванием вашего решения. Не страшитесь однако же, ни ты, ни он: не налагаю на вас ответственности за худое толкование молчания вашего. Иначе моя доверенность к вам была бы для вас слишком опасна, связывая вас взаимным обязательством в случайностях предприятия моего…»

«Очерк направлений общества и журналистики за последнее десятилетие. – Направление либеральное, и причины его недолговечности. – Направление реакционное. – Причины его породившие. – «Северная Почта» о прибалтийском крае, протесты против г. Аксакова и протест г. Стебницкого как признаки ослабления реакции. – Попытки взглянуть беспристрастно на дела западного края. – Каково будет наступающее направление русского общества. – По поводу отчета «магазина женских изделий.» – Как мы смотрим на «женский вопрос.» – Из судебной хроники: столкновение в московском окружном суде между председателем Арсеньевым и кн. Урусовым. – Дело об оскорблении г. Аскоченским купца Малькова. – Дело о взыскании г. Петровым убытков с петербургского обер-полицмейстера, генерал-лейтенанта Трепова…»

«В поздний октябрьский вечер 1651 года из ворот замка в Перигоре выехал всадник, направляясь по дордонской дороге. Порывистый ветер обдавал его своим холодным дыханием, но он, прямой и неподвижный, как рыцарь, закованный в латы, невозмутимо продолжал свой путь. Появление этого одинокого путешественника в такой поздний час, притом на безлюдной дороге, невольно вызывало опасения, уж не был ли он из тех искателей приключений, что живут за счет чужих кошельков…»

«Жарким солнечным днем молодая, стройная женщина в сопровождении невольницы, поспешно шла через Агору в Афинах.

Появление этой женщины было замечено всеми: ни один из встретившихся ей мужчин, пройдя мимо и взглянув на нее, не мог не остановиться и хоть секунду не проводить ее взглядом…»

«Покрытые снегами горные поля, окутанные густым туманом. Погода пасмурная: утренняя полумгла. Бранд, весь в черном, с палкой и ранцем, взбирается вверх в западном направлении. Крестьянин с сыном-подростком следуют за ним в некотором отдалении…»

«Вьётся змейкою дорожка;

Покосившийся немножко

На́бок домик там стоит.

Дверь с петлёй слететь грозит;

Словно щурятся оконца

От лучей вечерних солнца…»

«Жили-были два брата, такие бедняки, что, когда им пришлось пуститься в путь-дорогу, у них оказался всего один плащ на двоих. Милю за милей шли они с палками в руках и с котомками за плечами по дороге в Упсалу. И уже свечерело, когда они подошли к городу настолько, что завидели замок и соборную колокольню; на небе клубились облака, сбитые в кучу первыми осенними бурями. Братья завернулись в общий плащ и устремили детски чистые, открытые, полные ожидания глаза навстречу всему новому, неизведанному. Но на душе у них было не радостно, – тревога теснила их сердце. Шагая по дороге, они невольно сравнивали себя с Каином и Авелем, земледельцем и пастухом, которые шли к своим жертвенникам…»

«Она была прелестна, жемчужина Транстеверии! косы смоляные, тяжелые – и что за очи! Их блеск палил, как жгучая молния… На шестнадцатом году, её стан развился роскошнее стана античных матрон. О, Рафаэль в Клелии нашел бы всю прелесть девственного идеала, вместе с отважною душой той другой Клелии, её тёзки, что утопилась в Тибре, спасаясь от воинов Порценни…»

«На заводе произошло событие: прежний владелец продал завод, и новый хозяин назначил новую администрацию. Перемена касалась, собственно, высших сфер завода; что до мелких служащих, то они остались на своих местах, и каждый по-своему относились к происшедшей перемене…»

«Во время царствования династии Цумуан жил близ реки Туманган в городе Ауди восьмидесятилетний старик Кантхеган…»

«– Гм, – пробормотал дядюшка, и слабая улыбка искривила его уста. Мы сидели на галерее в теплый летний вечер и глядели на море. Я только что рассказал ему о своем брате, который погиб в море год тому назад. Рассказ взволновал меня: я побледнел, и дрожь пробежала по моим членам…»

«Был один благочестивый сын, который так ухаживал за своими родителями, что у него не было даже времени жениться.

И отца и мать на старости лет разбил паралич, и так как они были бедные, то, усадив их в ручную тележку, сын возил их, прося для них милостыню.

Так прошла вся его молодость, и, когда старшие умерли, он и сам уже был немолодым человеком…»

«Курочка Куд была такая нарядная на своем птичьем дворе. На головке у нее был хохолок, а на ножках точно кружевные панталончики. Она знала, что она хорошенькая курочка, но ходила так, точно совсем ничего не знала. Петушки ухаживали за ней, а она говорила им: – Вы мне так надоели: вы все такие скучные и пустые – только все рассказываете старые, скучные, давно известные сплетни…»

«Тому уж несколько лет. Едем по Уральской дороге, и из окна вагона видны знаменитые демидовские заводы. Было время, когда люди сотнями здесь пропадали с лица земли, о том повествуют летописи, знают бездонные погреба и кладбища…»

«Скрылись из виду берега прекрасной Японии. Наш путь на Сандвичевы острова. Кругом все тот же беспредельный, тот же и в бурю синий Тихий океан. Едва заметные широкие волны равномерно поднимают и опускают наш пароход. А между тем эти волны высотой в многоэтажный дом. Но они широки, равномерны и потому не чувствительны…»

«По поводу статьи нашей о грозящей городу Томску беде в том случае, если слух о направлении Сибирского железнодорожного пути в обход Томска оправдается, – мы получили из Колывани от начальника 5-й партии Западно-Сибирских изысканий следующее письмо…»

«В одном городе (нет нужды, где именно) издавалась две местные газеты (нет нужды, когда именно). Газета «Flying Post» издавалась давно и имела вид респектабельный, она была органом фанатизма и ториев; газета «Examiner» отличалась остроумием и положительностью суждений; она была новая газета и пользовалась покровительством демократов…»

«Дом отца моего находился в провинции, в семи милях от ближайшего города. Отец мой служил во флоте, но повстречавшийся с ним несчастный случай лишил его возможности продолжать морскую службу и принудил не только уступить свое место другому, но и отказаться от всяких надежд на половинную пенсию. Он имел небольшое состояние, да и к тому же и мои мать вышла за него не без приданого: при этих средствах, купив дом и десять или двенадцать акров земли, он сделался фермером-аматером и занялся сельским хозяйством в небольших размерах…»

«В некотором царстве, в некотором государстве жил да был бедный лесник. Жена его родила ему дочку и умерла. Беда пришла леснику: целый день надо ему по лесу ходить, свою службу править, а девочка дома всё одна да одна: ни покормить, ни перепеленать ее некому…»